Музыка. Сначала сковывает, перехватывает дыхание, а потом резко рвет все цепи, которыми одарила, и теперь я в свободном полете, где-то над пропастью, над пучиной, на смертельной высоте. На грани.
Мое судно несется на скалы,
На острые скалы,
На острые скалы.

Слова ранят. Оставляют на сердце глубокие борозды, остаются в воспоминаниях гулким эхом, порождением ненависти и терзаний. И темной беззвездной ночью еще не раз приснится зыбкое, теряющееся в шепоте моря «Слушай меня, слушай…», и умертвит на долгое время беззубым молчанием, в котором излишне робко угадываются отравленные слова.
Ломается лед под моими ногами,
Лед под моими ногами,
Лед под моими ногами.

А потом – в вышину, в стаи птиц перелетных, к сердцу созвездий, к безжизненному холоду северного сияния. Вверх, пронизывая облака, оставляя все на земле, становясь пустым и покорным, лететь, не в силах унять в душе гром неистовой злобы на тех, кто так легко и свободно дал оторваться от брега, от сонной земли этим утром. Пой, пой. Пей этот свет, и сон, и клиновый сироп, и кровь – все этой чаше счастья и славной силы. Будь готов снова сразиться с тенями тех, с кем бился там, на земле. Теперь и ты тень. Безликая. Помнящая. Опасная.

Все забудь.

Облака дурманят нежными грезами, ветра – славная музыка мира – вот твоя дикая флейта, еще не прирученная, и острые пики гор, и холод снегов, и пылкость сангина в венах, и яркость усталых закатов, и будничная канитель…
Ворвись в этот мир яростно,
В этот мир яростно,
В этот мир яростно.
Свободно,
Свободно,
Свободно.